Права на човен, яхту, катер Океанские яхты Elling

УМБА, ЧАВАНЬГА, ЧАПОМА… Воспоминания о Поморской регате

#------

Поток наших сограждан, мечтающих забраться в шкуру интуриста, не мог удержать и железный занавес. Когда же «шлюзы» открыли, поток стал неудержимым и беспорядочным – лишь бы «туда». Со временем предпочтения устоялись. В Грецию, к примеру, отправляются покушать. И даже если путь пролегает по островам на арендованной яхте, основное внимание – местным тавернам. Понятно – осьминог, тушёный козлёнок, рецина и арецинато, раки и узо. Но вдруг вспоминается, что икра мойвы на бородинском хлебе – та же тарамасалата, только вкуснее. И мусаку тётя Рая готовит лучше, хотя и называет её «синенькие». А узо вообще состоит с веником в ближайшем биологическом родстве, поскольку это – просяная водка.

Куда содержательнее событийный туризм. Скажем, баварский Октоберфест. Высокий смысл поглощению сосисок и рульки с капустой, пива и шнапса придаёт то, что этим самозабвенно и талантливо заняты сотни рядом сидящих, и возникает духовное братство. Неплох и проходящий в той же Баварии Вагнеровский фестиваль, но там еде всё-таки мешает музыка – что ни говори, а писал Вагнер длинно.
Поморская регата, проходящая в день летнего солнцестояния в Умбе, изысков по части кулинарии участникам и зрителям предлагает меньше. И правильно. Всё-таки она – продолжение Дня славянской письменности и культуры. Хотя есть щи и каша из полевых кухонь, расстегаи с треской и шаньги (это такие немаленькие ватрушки со сметаной и пшенной кашей). И, конечно, пироги с брусникой размером метр на метр. А вот количество сёмги и водки сократилось до разумных пределов.
Мы были в этих местах летом 1993 года – за пять лет до первой Поморской регаты. С этнографической экспедицией (вроде той, в которой Шурик собирал фольклор в трёх экземплярах) посетили Умбу, Чаваньгу и Чапому. Время непростое – затянувшиеся поминки по Советскому Союзу. Захваченные из дома хлеб и картошка, чай и сгущёнка кончились на удивление быстро, а до начала сезона грибов и черники было ещё полтора месяца. Оставшиеся две недели экспедиция сидела на местной диете из водки и солёной сёмги. Конечно, фольклор мы собрали, вот только уже никто не был уверен, что это был именно поморский фольклор. Но вернёмся к Поморской регате.
Сам праздник легко себе представить, если вообразить День города в селе, на который прибыли высокие столичные гости. Иноземцы тоже присутствуют в немалом количестве – в основном датчане и шведы. (У этих, понятно, ностальгия – ну упустили они Мурман, не найдя сильных аргументов в споре со стрельцами Ивана Грозного и местным ополчением, хотя не раз отводили душу, сжигая дотла Кольский острог). Но больше всего финнов – те, хоть не скандинавы и не викинги, а чудь белоглазая, в деревянных лодках знают толк. Да и добираться им – от завтрака до обеда. А главное событие праздника – именно регата деревянных судов.
Правила просты, как умножение на десять. В гонке может принять участие любая лодка без ограничения размеров и веса, только она должна быть зарегистрирована и пройти техосмотр. Разрешается использовать не более четырех весел. Соответственно, гонки проводятся в двух классах – с двумя и четырьмя гребцами. Третьим (пятым) членом экипажа является рулевой, хотя сама лодка руль иметь не обязана. Зачёт у женских и мужских экипажей раздельно, хотя старт общий. Лодка обязательно должна быть из дерева, при этом фанера и шпон таковым не считаются.
Каюсь: к этим правилам приложили руку и внесли лепту и мы. Было это так.
Бодрящее утро 20 июня 1999 года. В доме по улице Дежнева (доказавшего, что Сибирь, что Аляска – два берега), несмотря на отключенное уже отопление, – сауна в отдельно взятой комнате. Счётчик обезумел в попытке прикинуть киловатты, пожираемые собранными со всего подъезда электроплитками. В лихорадочной спешке – особенность национального судостроения – досушиваются последние слои стеклоткани на днище и лака на вёслах. Банка тёмно-синей эмали, конечно, осталась девственной – о покраске не может быть и речи. Учитывая, что последняя четверть пути сохранилась в том виде, который имела во времена святого Трифона, до старта можно просто не доехать, если ещё задержаться. Последние два литра пива, ключи, деньги. Латунные сапожные гвозди, пассатижи, нож, дембельский ремень – жалко, а что делать? Единственная альтернатива воловьей коже толщиной в четверть дюйма. Это манжеты на вёсла, поставим по дороге. Лодка скользит через подоконник прямо в старый ПАЗик – единственную редакционную машину – где и застревает между рядами кресел. Но поместилась, дверца закрывается.
В самой Умбе появление нашей «Глостерской чайки» восторга не вызвало. Особенно после того, как лодку опустили на рыбоприёмные весы, и стрелка показала 46 кг. Начались споры, считать ли фанеру деревом. В прикидочном режиме мы прошли полдистанции, и стало ясно, что борьбы не получится. В конце концов сошлись на том, что лодка стартует позже и пойдёт вне зачёта.
Разумеется, первоначально была идея устроить регату именно традиционных поморских карбасов. Но её пришлось оставить из-за того, что в речи поморов слово «карбас» примерно соответствует слову «лодка» вообще. Карбасы могут быть в длину и четыре, и двенадцать метров, и построенные в одной местности (даже в одном селе!) имеют значительный разброс в размерах. Словом, при всём желании монотип не получится. В результате оговорили только материал корпуса и количество весел. Что правильно: регата – праздник, а не отбор на Олимпиаду.
Побывать на таком празднике может каждый, приурочив отпуск к Купальским дням. Добраться до Умбы летом сравнительно просто: любым поездом, идущим в Мурманск, до города Кандалакши (финское «кана лахти» – «красивый залив»). Оттуда есть и автобусы, и катер. Можно и по шоссе Санкт-Петербург – Мурманск до неё же, а там по грунтовке на джипе с лодкой на трейлере. Вариант «картоп» исключён – нужная лодка меньше центнера не весит. Конечно, лодку можно не везти, а взять на месте в аренду. Вот только озаботиться этим нужно как можно раньше, лучше зимой. Как и местом в гостинице. Конечно, в окрестностях есть рыболовные турбазы, где домики с каминами, но останавливаются там обладатели безынерционных катушек за семьсот долларов. Проще и естественней будет договориться с местными жителями. В этом случае гарантированы баня и самовар, а этого более чем достаточно. Но даже если ко всей организации отнестись наплевательски, всегда найдётся место, где развести костёр и поставить палатку – случается, что в конце июня на Терском берегу бывает тепло.
Заранее подумать об аренде лодки стоит не только потому, что выбор будет шире, но и потому, что ближе к регате цены растут не по дням, а по часам, и даже в этом случае лодок всем желающим может не хватить. Если не изменяет память, на третьей регате пятёрке датчан лодки не досталось, но участвовать они желали очень сильно. Владелец же последней незафрахтованной лодки сдавать её не хотел ни за какие разумные деньги, а желал непременно продать. Но переводчик оказался не на высоте, из-за чего «викинги» решили, что всё-таки уломали несговорчивого умбянина. И, дивясь ненасытной русской алчности, отсчитали семь зелёных портретов президента Франклина за ветхое, вымазанное смолой судёнышко. Их удивление переросло в нездоровый восторг, когда после гонки выяснилось, что они теперь судовладельцы и лодку надо как-то доставлять в Копенгаген. Развернулась дискуссия о будущем судна. Один потомок берсерков предлагал раздобыть топоры и вспомнить подвиги предков, другой советовал поберечь силы и развести костёр прямо в лодке. Но бывший владелец проявил милосердие и выкупил карбас за четыреста долларов.
«Город мастеров», естественно, тоже развёрнут. Здесь можно увидеть процесс изготовления, скажем, тех же рулевых петель в настоящей кузнице и вдохнуть аромат нашатыря, от которого вылезают глаза и моментально проходит похмелье – такой запах всегда стоит там, где оцинковывают гвозди. Когда-то для карбасов считался роскошью железный крепёж, сейчас считается медный. Можно понаблюдать живьём и за постройкой карбаса. И если вы склонны к медитации в саду камней, подобное зрелище не покажется вам театром Кабуки, где вроде что-то происходит, а что – непонятно. Правда, подобные верфи-музеи уже предлагают гостям и кемяне, и архангелогородцы, и коляне. Некоторые турагентства утверждают, что вы сможете и сами поучаствовать в постройке. К этому стоит отнестись настороженно – если в обязанности мастеров и входит терпеливо давать пояснения относительно истории и технологии, то запретить использование ненормативной судостроительной лексики сложно. Поэтому надо реально взвесить свои возможности корабела. Понятно, что сама идея притягательна только для западного человека: деньги заплатил, топором намахался, ещё и по матушке тебя обложили до макушки. Наш человек счастья в этом не находит. Но со стороны смотреть забавно.
Но даже если вы не попадёте на регату, на Терский берег всё равно стоит поехать. Белое море – это один большой заповедник. В широком смысле, как место, где сохранилось что-либо. Например, киевский цикл былин (Владимир Красное Солнышко и прочие коварные персонажи). До этих берегов толком не дотянулись ни татары, ни московские цари, ни даже крепостное право. А как прикрепить к земле поморов, если они начали выращивать второй хлеб (первый здесь не растёт) лишь после русско-японской войны? Да и вообще основной доход им давало гастарбайтерство, то есть битье моржей и белых медведей на Груманте (Шпицбергене), который был в то время датской землей, о чём в Копенгагене вряд ли догадывались. Так что поморы в целом неплохо разместились по всем четырём берегам Белого моря, сохраняя свой уклад и обычаи и направляя изредка на Большую землю Ломоносовых и обозы с рыбой.
Здесь же находятся древнейшие из вообще сохранившихся деревянных церквей. Но главное, конечно, – это непревзойдённая семужья, кумжевая и хариусовая рыбалка. Настолько непревзойдённая, что пару кумж удалось поймать даже мне. Но по этому поводу стоит заглянуть в Интернет и ознакомится с местными правилами, поскольку на некоторые виды требуются лицензии и ограничены сроки.
Пока ещё в программу Поморской регаты не входят парусные гонки. Причин тут много – и то, что в 70-80-е засилье «казанок» и «вихрей» убило в поморах навыки обращения с ветрилом; и то, что пока не удаётся создать приемлемые правила. Конечно, в невозвратном прошлом остались паруса из ровдуги – замши из шкуры морского зайца (крупный беломорский тюлень, морда которого действительно напоминает голову безухого зайца, больного водянкой). Но разрешать ли какие-либо шверты или шверцы, современные дельные вещи? Парусный карбас редок, как непьющий механизатор, так что равняться пока не на что. Однако растущие популярность регаты и цены на бензин толкают быстрых разумом Невтонов в нужную сторону. Может, уже скоро?