Права на човен, яхту, катер Океанские яхты Elling

Датский бутерброд

#------

Из-за того, что Александр Сергеевич Пушкин в «Медном Всаднике» не потрудился найти рифму к слову «ворота» или хотя бы «дверь», в Европу мы лезем через окно. Благо, пятимиллионный Питер – окно достаточно просторное. Можно дожидаться парома на Стокгольм, но проще доехать автобусом до Хельсинки и там купить билет до самого Копенгагена. Сложно? Ничуть. Есть много людей, которые уважают Аэрофлот, но самолёт за транспорт не считают. Это нормально. Один мой знакомый ни за что не соглашался сесть в ховеркрафт (судно на воздушной подушке – Ред.), пока не поверил, что это не низколетящий самолёт, а просто парящая лодка, и в случае отказа двигателей она не утонет.

Страна одного города
Данию можно назвать именно так. В Швеции со Стокгольмом потягаются размерами и славой Гётеборг, Мальмё и Уппсала, в Норвегии Берген и Тронхейм ещё дадут столице фору по части буйного прошлого. Конечно, в Дании есть ещё города – Оденсе, например, родина величайшего сказочника всех времён и народов. Не того, кто сказал «нынешнее поколение будет жить при коммунизме», а Ханса Кристиана Андерсена. Мнение самих датчан мне неизвестно, но пословица «всяк кулик в своём болоте велик» интернациональна, и наверняка существует датский вариант фразы «не знаю как у вас в Москве, а у нас в России…». Но в представлении иностранцев Копенгаген – синоним Дании.
Полуторамиллионный город кажется слишком большим для такой страны. В Норвегии в столице живут 10% населения, в Швеции – и того меньше. Каждый четвёртый датчанин – копенгагенец. Но главное – это настоящий имперский город, по стилю и по духу. Дания монархия, причём правящая династия самая древняя в мире – не прерывается уже больше тысячи лет. Правда, стортинг (здешний парламент) загрёб у трона всю власть за столетие до того, как в Англии его аналог только начал шевелиться за широкой спиной Кромвеля. И событий, достойных копенгагенского размаха, в истории не замечено. Не считать же таковыми набеги на Британию или основание Таллинна? Тем не менее, Копенгаген – признанная столица Скандинавии. Зря, что ли, находится с Москвой на одной параллели?
Место оживлённое – в учебнике для четвёртого класса советской школы именовалось бы «перекрёсток торговых путей». Хотя какой перекрёсток? Товарищ Сталин назвал Копенгаген пробкой, затыкающей Балтийское море, и справедливо заметил, что «пробка не у нас». Балтийский флот должен был стать штопором, открывающим бутылку изнутри, но не стал таковым – полагаю, к счастью. Чётко работает переправа в дружественный Мальмё – паром идёт полчаса. Измученные нарзаном шведы делегациями едут поправлять здоровье относительно доступным датским алкоголем. Но равновесие в природе соблюдается: в прошлом веке Копенгаген – признанный центр лечения покусанных «зелёным змием». Паромы всюду – линии в Норвегию, Германию, Польшу. Город распахнут: Строгет, самая длинная в Европе улица, по которой не ездят машины, ведёт от Ратушной площади мимо королевского дворца прямо к портам Нюхавена. Всемирно известных датчан немного, но их слава, так сказать, высшего сорта. Нильс Бор, например, или ближе к нашей теме – Пауль Эльвстрём, четырёхкратный олимпийский чемпион. Этот рекорд никто никогда не побьёт: парусный спорт – не плаванье и не лыжи, с Олимпиады можно уехать только с одной медалью. Сёрен Кьеркегор, крёстный отец экзистенционализма, был философом столь изощрённого ума, что не каждый кандидат соответствующих наук в силах уразуметь хотя бы «Страх и трепет». Узнав это, на свой счёт я больше не комплексую. Витуса Беринга, как ни прискорбно, больше знают в России и Штатах.
Говоря «Копенгаген», подразумеваем «Андерсен». Русалочку знают все, памятники калошам и зонтику известны меньше. Монументов Андерсену в городе два – у замка Розенборг (замок, кстати, действительно розовый) и на бульваре его же имени у парка Тиволи. Это парижанин может никогда не подняться на Эйфелеву башню, но нет копенгагенца и гостя столицы, который не побывал бы в Тиволи. Андерсену парк не нравился. Что ещё ожидать от человека, которому даже современники, не говоря о позднейших исследователях, приписывали столько маний и фобий, что хватило бы на десяток маньяков? Но его короткие сказки читают, наверное, каждому ребёнку на свете. Потом его сменяют Линдгрен, Янссон, Лагерлёф. Интересно, почему почти все сказочники – скандинавы? Прижизненное немецкоязычное издание Андерсена насчитывает 38 томов – даже не берусь предположить, что там. А мировую известность принесли крошечные сказки, причём далеко не все. Как же мало нужно для славы!
Везде засилье бутерброда. Любой народ, кроме американцев и датчан, кровно оскорбится, если назвать это их национальным блюдом. Датчане не в курсе русской приметы, что не стоять семье, где питаются одними бутербродами – наверное, поэтому сексуальная революция началась с полуострова. Первоначальный немецкий вариант – масло на хлебе – давно и прочно забыт, на ломоть ржаного валится всё, что находится в радиусе вытянутой руки. Согласно теории вероятности, иногда из этого получаются удобоваримые сочетания. Часто одним слоем не обходится. Фирменный бутерброд «Ханс Кристиан Андерсен» – двенадцатиэтажное нагромождение помидоров, сыра, ветчины, петрушки, кальмаров и (о ужас!) джема, перемежаемое хлебом. Едят его послойно, то есть идея доведена до абсурда. Нет, чтобы по-человечески разложить это на тарелки, тем более что процесс поедания монстра без них всё равно немыслим.
Что нам, водоплавающим, в Ютландии? Конечно, прежде всего популярнейшая регата «Вокруг Зеландии» – острова, на котором стоит Копенгаген. Это гонка уровня Фастнета, Сиднея-Хобарта и «Барколаны». С последней её роднит ненормальная массовость – больше тысячи лодок на старте. Экстрима добавляет то, что гонка проходит и ночью (в светлое время суток не укладывается) в водах, пронизанных паромными линиями. Шкиперы планируют её, как сражение: маленькие яхты могут пройти каменистыми отмелями и существенно срезать дистанцию – это допустимо.
Верфей и вообще промышленности в городе нет, причём экология тут никаким боком – такую арендную плату просто не потянуть. Датчане превосходные корабелы, что известно со времён викингов. Кстати, под датским флагом и самое крупное на сегодня судно – сухогруз «Emma Maersk». У этого монстра одновальная установка. Я видел гребной винт – кошмар. Но с малотоннажным судостроением тоже всё в порядке. Дания – родина «Фолькбота», что ещё надо? Сейчас, правда, пластик и сталь вытеснили дерево практически совсем, и те же «Фолькботы» строят ныне пластмассовыми. Фирма «Борессен» уже больше полувека выпускает суда олимпийских классов высочайшего качества, но и такой же цены. Названия «X-Yachts» и «Shipman» давно у всех на слуху. Ещё много чего интересного, например, верфь Борга Кворнинга. Ну неравнодушен я к многокорпусным яхтам, а во-вторых, в отличие от множества новоявленных фирм, приходящих на всё готовое, она (верфь) – классический пример воплощения пословицы «Терпенье и труд – и музе капут». Молодой Кворнинг начал опыты с тримаранами в 1967 году, и каждый, кто немного знаком с соответствующей литературой тех времён, знает, что крейсерские многокорпусники считались тогда судами бесперспективными. Первые лодки имели излишний вес, большую смоченную поверхность, проигрывали однокорпусным яхтам по скорости, цене и комфорту. Никто толком не знал, как правильно их проектировать, в результате со стапелей иногда сходили стальные(!) лодки. Помимо всех прочих грехов они и смотрелись уродливо. Очень многие разочаровались и бросили это дело, а Кворнинг бился со своими «Стрекозами» и создал-таки лёгкий, быстроходный и транспортабельный тримаран. Чтобы это оценить, надо вспомнить, что то время сильно отличалось от нынешнего, когда можно узнать все качества «нарисованной» лодки, вообще не вставая из-за компьютера. Тримараны Кворнинга не раз выигрывали чемпионат мира среди многокорпусных яхт длиной до восьми метров (есть такой!) и гонки вокруг Британии, хотя лодки-то в общем крейсерские. Теперь можно и почить на лаврах. Да, система складывания поплавков у Яна Фарриера выглядит предпочтительней. Зато у Dragonfly для того, чтобы сложить тримаран, нужно лишь несколько оборотов лебёдки и считанные секунды, и не требуется отдавать ванты. Для перевозки на обычном трейлере балки и поплавки приходится снимать, но это недолго и делается не каждый день. Опыт не пропьёшь – реклама практически отсутствует, сайт фирмы очень скромен, цены выше, чем у конкурентов, в год не производится и трёх десятков лодок, но каждая обретает владельца за много месяцев до того, как будет заложена. Ситуация эта сложилась гораздо раньше нынешнего бума, когда катера и яхты покупают все, не особо задумываясь, зачем это нужно, и когда успешно продаётся даже откровенный хлам. Так что и по прошествии лихорадки за будущее «Стрекоз» можно не волноваться. Фан-клубы датских тримаранов есть даже в Штатах, где, казалось бы, у Яна Фарриера железная монополия. В пару к лодкам Кворнинга следовало бы назвать и катамараны «Мю-кэт» другого датчанина, Ларса Оудрупа. Яхты исключительно скоростные – на совместных прикидках они обходили «Торнадо». И лёгкие – 600 кг при восьмиметровой длине. Но, похоже, концепция, проект и сама марка много лет назад проданы в Южную Африку, где следы их теряются.

Овечьи острова
Когда начинаешь разбираться, что же такое датские Фарерские острова, первой приходит на ум цитата: «Есть многое на свете, друг Горацио…». Их-то представляешь себе северным вариантом Мальты – пара гигантских камней, торчащих из холодных вод. Но, во-первых, не таких уж и холодных – вода круглый год +10, а во-вторых, их там два десятка общей площадью 1400 квадратных километров. Лето на островах, лежащих точно посредине между Исландией и Норвегией, конечно, прохладное. Зато и зима не холоднее крымской, и от этого начинает душить некая жаба: они-то на полторы тысячи километров севернее! Ещё мы знаем, что в отборочных играх Фареры выставляют собственную сборную, но вот в то, что Дания входит в ЕС, а острова – нет, с ходу как-то не верится.
Деньги на островах датские, что для нас удобно – одна гривна точно равна одной кроне. Помню сюжет: журналистка спрашивает пожилого подвыпившего датчанина, играющего на аккордеоне у барка «Седов», в чём причина провала второго по счёту референдума о введении в Дании евро. Тот даже оскорбился: «Менять настоящие деньги с портретом королевы на разноцветные фантики?». А вот язык у них свой, хотя датский и учат в школах. Фарерский весьма похож на старонорвежский, который был в своё время в Скандинавии чем-то вроде европейской латыни. Несколько натянутое, но в целом подходящее сравнение – церковнославянский и русский. Есть тонкости, как объясняла моя однокурсница, преподающая сейчас в университете Тронхейма, но понять можно.
В автономии свой парламент, правительство и комиссары от стортинга и от королевы – чтоб не забывались. На большую землю попадают из аэропорта Вагар – ежедневно два рейса в Копенгаген, один в Рейкьявик, через день – в шотландский Абердин. Есть паром, мечущийся по четырёхугольнику Скаген – Торсхавн – Сейдисфьордюр – Абердин, то есть добраться можно. Но вопрос, ехать или не стоит, давно и успешно решён за нас. Ибо помимо туристской визы, Шенгенской визы и загранпаспорта требуют справку о зарплате (меньше пятисот евро получать не моги!), гарантию начальства, что тебя не уволят во время поездки, и страховое свидетельство с обязательством не меньше чем на 30 тысяч евро. Это было бы понятно, протекай на островах молочные реки в кисельных берегах, засаженных колбасными деревьями. Нет, товарищи фарерцы, зря вы думаете, что пуп Земли поднимается из моря в районе ваших камней.

Зелёная земля
Издевательское название самому большому острову планеты дал Эрик Торвальдсон в конце Х века. Впрочем, он мог льдов и не заметить: самый юг Гренландии – это шестидесятая параллель, широта Осло, Хельсинки и Санкт-Петербурга. Да и климат был помягче, первые поселенцы сеяли пшеницу и ничего, вызревала. А вот когда почти тысячу лет спустя в Карелии начали сеять кукурузу, она почему-то не вырастала выше ладони. И ведь агрономов стало не в пример больше. Правда, около 1100 года всё же похолодало, и норвежцы с острова убрались. За последующие восемь веков кого там только не было, но бесхозную Гренландию Дания официально прибрала к рукам только в 1953 году.
Это край полусухого закона. Все понимают, что в таких широтах без алкоголя протянуть сложно, но продажа его тем не менее запрещена. Политкорректность мешает вывесить на барах табличку «Эскимосам вход воспрещён» – они ведь тоже подданные короны. Так что европеоиды могут ввозить спиртное только с условием пить втихаря. Коренные гренландцы садятся на стакан моментально, а бросить потом почти невозможно. И вылечиться тоже. Зато и европейский желудок не выдерживает традиционных эскимосских консервов – неразделанного тюленя, пролежавшего год под камнями. Но это блюдо в некотором роде праздничное, потому что готовится долго. Фишка в том, что есть его надо в гомеопатических дозах, буквально только попробовать. От целой порции белый человек будет чувствовать себя очень несчастным и скорее всего помрёт. Поль-Эмиль Виктор, пересекший остров на собаках, это знал, почему и добрался до финиша, пережив и морозы, и гостеприимство. Его предшественникам повезло меньше. До распространения консервов в банках и мороженой говядины основной зимней едой была мойва, которую в сезон просто черпают из моря, в буквальном смысле ведром.
Живут гренландцы в посёлках с чудесными названиями – Эгедесминне, Нанорталик, а «столица» острова Годхоб уже, пожалуй, город. Народ здесь энергичный, что понятно – сюда едут за длинной кроной. Остальным проще найти что-то непыльное в старушке Дании, а то и вовсе сесть на социал. «Холод сохранит нашу страну» – считают гренландцы. Они правы, жутко представить, что было бы, если такую землю – да южнее. Я бы ещё добавил – и расстояние. Гренландия далеко отовсюду, что особенно заметно по цене билета на рейс Копенгаген – Готхоб. Пока ещё «гигантская сосулька» больше обременяет датский бюджет, но если думать о будущем, то приобретение ценнейшее. Это и право на сектор Арктики с её нефтью и газом, и стратегический запас пресной воды – в замороженном виде на острове лежит сток Волги за 13 тысяч лет. Конечно, фьорды, лососевые реки, айсберги и солнце в полночь есть не только в Гренландии. Зато романтики могут ехать «за туманом», не покидая пределы королевства. Ведь это тоже Дания. «Как велик мир!» – сказали утята.